Из России в Индию. Пешком, под парусами и в седле: о 103-х путешественниках и 4-х великих навигаторах - Валентин Осипович Осипов

о местной знати. Консул в ещё одном донесении выделил: «Во время своего путешествия по Индии великий князь Борис Владимирович посетил два туземных княжества, Бароду и Капурталу, а также поместье магараджи Майменсингского в Восточной Бенгалии. В противоположность сухому, чтобы не сказать более, приему, сделанному высокому гостю в чисто британских владениях, туземные магараджи обнаружили широкое гостеприимство и самую полную любезность».

Назвал три имени: «Магараджа Капуртальский, осведомившись о прибытии великого князя в Индию, сам поспешил пригласить по телеграфу его высочество посетить его владения. Поездку к магарадже Майменсингскому на охоту было сравнительно легко устроить через старшего судью Бомбейского президентства, лично с ним знакомого… Магараджа Багадур Майменсингский устроил для великого князя в дебрях Восточной Бенгалии весьма интересную охоту на тигров, с 60 слонами. Сам магараджа оказался радушнейшим хозяином и делал все возможное, чтобы угодить гостям».

И такое подмечено: «Если англо-индийскому правительству было нежелательно допускать великого князя к туземным владетелям, то это, несомненно, касалось более всего Гаэквара и магараджи Капуртальского, которые оба на дурном счету у англичан за их независимость и неподатливость английским требованиям. Гаэквар – один из немногих индийских князей, которые отказались содержать так называемые вспомогательные войска, и о нем сам вице-король отозвался неодобрительно в одной из своих речей».

* * *

Свою оценку значимости этих двух пребываний в Индию я выразил заголовком главы. Впрочем, и даже эти путешествия способствовали повышение градуса интереса россиян к Индии.

Глава 18. Поэт Бальмонт: итог двух поездок и одного путешествий

Я полюбил индийцев потому,

Что в их словах – бесчисленные знанья,

Они растут из яркого страданья,

Пронзая глубь веков, меняя тьму…

Из поэзии К. Бальмонта

17 сюжетов о многолетне-многоликом увлечении поэта Индией.

Константин Бальмонт (1867–1942). Как не быть вопросу: с чего началась и развилась у него немалая часть творчества с индийскими мотивами? Ответ в литературоведческом очерке индолога академика Г. Бонгарда-Левина (в книге «Древняя Индия») и интернетовской статье А. Сокольского. Но мне удалось пополнить. Далее некий пунктир в этом ответе скольк же поучителен.

Кое-что из биографии. Увы, XXI отодвинул из внимания наследие этого видного при жизни поэта. Нынче мало кто знает о его популярности не только при жизни. То-то же знакомство Надсона с Толстым, Горьким, Чеховым, Брюсовым, Короленко… Великий Александр Блок писал о Бальмонте: «Когда слушаешь Бальмонта, всегда слушаешь весну…» Он состоял в наипрестижном Обществе любителей российской словесности.

Как не выделить: в его крови неукротимая жажда странствий. И не только, как дальше узнаем, Индия. Он свершил путешествие с тысячами миль-километров: Канарские острова, Южная Африка, Мадагаскар, Австралия, Полинезия, Новая Гвинея, Цейлон…

Но еще как любил – благоговейно! – свою Россию. Как-то в одном из заграничных писем выплеснулось: «Как я тоскую по России…» Или истинно вопль из глубин душевных: «И все пройдя пути морские// И все земные царства дней,//Я слова не найду нежней, // Чем имя звучное Россия».

И ещё немаловажное: у него был великолепный наставник – академик-индолог С. Ольденбург.

Напомню и о двух его эмиграциях. Первая после революции 1905 года – это следствие поддержки им антимонарших настроений, митингований и даже сотрудничества с большевисткой газетой «Новая жизнь». Возвращается только по амнистии в 1913 году. Вторая эмиграция после победы советской власти: уезжает по разрешению, да насовсем. Где и прожил вдали от родины 22 года.

За рубежом он подчас с выпадами против власти советов, но вместе с тем не отказывается ни от одной своей строчки с восхвалениями своей родины.

Здесь он много пишет. Увы, подкралась особая болезнь – душевная. Медики были бессильны.

Умер оно в захваченном немцами Париже.

Прелюбопытна история с его фамилией. Так и кажется, что она «западная». Но есть свидетельство его Е. Андреевой-Бальмонт, что прадед отца поэта – сержант лейб-гвардии времен Екатерины II – носил фамилию Баламут.

Началы «индийского» творчества. Он уезжал в Индию весьма и весьма подготовленный воспринимать глубины ее культуры.

Будем знать, что в 1897-м 30-летний Бальмонт приобщается к Индии в Окфсордском университете (Англия). Можно считать, что это в некотором роде первое его путешествие в Индии, ибо страна колонизаторов накопила громадный опыт индологии. Так здесь он – отметим! – не только слушатель-ученик, но и сам преподаватель.

У Бонгарда-Леви я прочитал: «В архиве Оксфордского университета сохранились списки ученых, которые посещали лекции русского поэта. Среди них был и Макс Мюллер – выдающийся санскритолог, блестящий знаток литературы и религии Древней Индии. Встреча с одним из корифеев мировой индологии не могли не оказать влияния на молодого поэта. Бальмонт внимательно изучает труды М. Мюллера, в частности его переводы ведийских гимнов».

В Лондоне происходит и знакомство с книгой Блаватской «Голос Молчания». Так в ней приобщение к религиозно – философским текстам Индии.

Поездка во Францию. И она с «индийским» прицелом. Он знакомится с несколькими индоведами. Один из них – подлинное светило. Недаром его избирают членом-коорреспондентом Российской Академии Наук. Это Сильвэн Леви (1863–1935). Он отличный знаток индийской литературы и религии.

Вот какие две поездки поэта укрепили его увлеченность Индией.

Книги, книги… Узнанное в Англии преобразовывается в плодотворное веление творить. И вот результаты:

– 1898. Издает сборник с индийскими мотивами «Тишина».

– 1899. Новая книга «Лирика мыслей и символика настроений. Книга раздумий». С эпиграфом из Блаватской.

1908. С этого года преступил переводить индийскую духовной мудрость. Начал со сборника «Гимны, песни и замыслы древних». Сюда вошли переводы ведийских текстов – знаменитого гимна из «Ригведы» о сотворении мира, гимны с именами Агни и Марутам, сказания о Начикетасе из «Катха-Упанишады». Затем сделал «русской» старинную санскритскую поэму «Жизнь Будды» поэта Асвагоши. В заявке издателю поэт выделял: «Я счастлив мыслью, что Асвагоша предстанет в достойном лике перед Россией, о которой он не мог предполагать, но которая в 20-м веке, уверен, подарит ему много друзей». Книгу на русском (1913) сопровождала вступительная статья С. Леви. В числе переводов также афоризмы Бхартрихари (УП в.) и драмы Шудраки (IV-V вв.).

Как не заметить, что избрал эпиграфом к одной из своих книг величавое изречение знаменитого философа Шри Шанкара «Познавший сущность стал выше печали» Напомню: это философ был читан Толстым.

Потом рискнул перевести гениальную «Шакунталу» Калидасы – писал: «Совершенно упоен Калидасой». Это – напомню – он о великом поэте IV-V веков.

«Слово о Сакунтале». Выделю эту статью Бальмонта о значимом на все времена драматурге уже хотя бы потому, чтобы показать – поэт взялся даже за теорию, но особое по форме.

… Как же